Лирика

Farewell.

Как в тебя, я уверую в чудо -
Мне лететь с облаками, не ниже.
"Я тебя никогда не забуду,
Я тебя никогда ни увижу".

А пьянящая лёгкость-свобода
Растворится в лазури бездонной -
Квинтэссенции времени года -
И весны, беззаботно-влюблённой,

И жестокого знойного лета.
От жары загорится бумага,
На которой словами обета -
Вознесенского вечная "Сага".

В бесконечность слезу отпуская,
И, как сталь, застывая, немеет,
Небосвод ледяной, неприкаянный,
И восход неожиданно смелый.

Расставанье всё ближе и ближе,
Только эхо встречает повсюду:
"Я тебя никогда не увижу,
Я тебя никогда не забуду".

( Юлия Волкова-Арсентьева)

Я меняю свое время на работу и зарплату,
Не успев покуролесить, побродить по белу свету,
На возможность суетиться от рассвета до заката,
Выколачивать из жизни невеликую монету,

Предавать своих любимых (нелюбимых, впрочем, тоже),
Облагать себя тяжелой, никому не нужной данью,
Сомневаться, торопиться, жилы рвать и лезть из кожи,
Не ища своим поступкам никакого оправданья,

На возможность быть судьею самому себе и катом,
Напряженностью работы закорачивать все клеммы,
И решив проблемы скопом от рассвета до заката,
от заката до рассвета наживать себе проблемы.

Это раньше было просто увернуться, раствориться,
Это раньше было просто, убегая - ногу в стремя,
А теперь на мне оковы: чьи-то тени, чьи-то лица.
Я меняю свое время.
Я теряю свое время.

Сергей Кормилицын

Как узка тропа, и не видно, что рядом - пропасть,
Только слышно, как мимолётом сорвётся камень,
И тихонько Бог окунает в созвездья лопасть
Своего весла, изваянного строками
Наших дней и бед, наших радостей и раздумий
И молитв дурацких, по случаю и без веры,
Растворённых в жизни, нелепо, как плов в изюме,
Но таких прощально-пронзительных - прочь, химеры!
А тропа узка до утра, и незрячи души,
Им без масок златых пути не найти обратно,
И не узнанным именем будут лежать картуши -
На свивальных лентах на вход закрытые пятна.
Но пока живёшь - иди на порог восхода,
Как узка тропа - узнаешь при свете утра,
Бог веслом разгонит и звёзды, и мрак, и годы,
И на вход откроет картуш для душонки утлой.

Наталия Солянова(Левенталь)

Реквием Парижской любви.

На этот раз всё было нелегко,
Париж окутан сказкой вовсе не был.
И морок чувств прохладно канул в небыль,
И злился город каменным лицом.

Бессилие сердец, не чая шансов
В вечерней тишине закрытых душ;
В фонарном свете горизонт потух
Под мошкары отчаянные танцы.

Тревожность чёрных лиц и стресс метро,
Тянуло прочь, в глухой квартал Монмартра,
На языке вертелось, словно мантра:
«Всему конец!» и слёзы жгли нутро.

В Париже началось, замкнуло им же.
Подбитые, сдал Херувим крыла
В ремонт. Душа, с трудом, подобралась,
Чтоб как-то в будущее выйти. Выжить.

(Елена Гюбнер)

Выкради меня у моих тревог,
у ночных кошмаров под стражей бра,
у гримас шпионящего трюмо,
у ножей из польского серебра.

Вымоли меня у моих разлук,
у вокзального кофе натощак,
у плацкартных мух, у нетрезвых рук,
у вязанья, втиснутого в рюкзак.

Вызволи меня из кирпичных лап,
из графически четкой пустоты,
из сети, вписавшей тебя в offline,
из шифона зыбкого и тафты

Выстрадай меня аритмией струн,
пестротой холста в бязевом чехле,
нимбом ночника, чахнущим к утру,
акварелью зорь в лобовом стекле...

Выкради меня у меня самой...



Елена Таганова

Доброе утро тебе, любовь моя, здравствуй... ты выспался, мой родной?.
Шепот, дыхание чуть неровное... Время, священное тишиной,
Ты замечаешь, слегка касается розовой кистью оконных рам.
Солнце, как писаная красавица, входит, собой освещая храм
Неба, затерянного за складками зданий немерянной вышины.
Ветер пропитан до боли сладкими пряными запахами весны
Даже печаль моя неотлучная скрылась - пылинкой в шальных лучах.
Самое-самое в мире лучшее - жмуриться у твоего плеча...

Алина Марк

Я играю себя.

Я играю себя в окружении тысяч столетий.
Незаметный пейзаж промелькнул за цветным пустырём,
Режиссёр тишины заблудился в лесу междометий,
Подавая кому- то сигнал поднебесным костром.

Я играю себя посреди саблезубых улыбок.
Черепаха вчерашнего дня держит времени мост.
Карнавал пустоты так нагляден, торжественен...зыбок,
И фонарным столбом в парке жизни... Всё тот же вопрос.

Я играю себя в комплиментах, во взглядах, в театре...
В этой пьесе, написанной лёгким...прекрасным пером.
А на улице дождь...И кафе на высоком Монмартре
Не спеша провожает прохожих за мутным стеклом.

(Сергей Махов)

А есть спасение от тоски,
Что цепко руки на горле сжала?
Весь мир ломается на куски,
А ей всё кажется: мало, мало.
Сейчас бы съёжиться и заснуть,
Согревшись мыслями о хорошем –
Да нет хорошего. Тишину
Взрывает истина: всё ведь в прошлом…

А есть спасение от зеркал,
Что так жестоко – лицо и шею…
Лишь на банкете, подняв бокал,
Все дружно скажут, что хорошею.
Молчали б лучше. Обняв меня,
Подругой ночь в мою жизнь вползает.
И не уходит с приходом дня –
Кругами стелется под глазами.

И без особых тому помех
Меняет в жизни моей упорно
На мудрость ум, на усмешку смех.
А чай с вареньем – на кофе чёрный…


© Тамара Шумейко

И про любовь:
Срывая первоцвет,
Обречь себя
Страданием однажды.
И про любовь:
На том закончить век,
Глотнув в последний раз,
Не утоляя жажды.
И про любовь:
Не говорить, а знать
В мгновеньях вечности
Единственное слово.
И про любовь:
Рождаясь – умирать
И после смерти
Возродиться снова.

Игорь Тогунов

Поля желтоглазы... послушен игреневый конь,
а рядом гарцует румяный молоденький грум.
За взгляд, за такой оттаскать бы его за чупрун.
Он мальчик красивый и пользует о-де-колонь.
А лучше б сбежать с сорванцом на большой сеновал,
а после купаться в пруду и ловить карасей.
И пусть кучер Федор к утру смастерит карусель.
Мы завтра устроим в усадьбе торжественный бал.

Конь ржет, грум целуется, речка куда-то бежит.
И взглядом хмельным провожает нас добрый мужик.
(грум ржет... конь целуется... речка куда-то течёт..
а взгляд мужика на церквушке конечно замрёт)...

Как челядь встречает...дворовые девки поют,
толстуха-кухарка готовит стерляжью уху.
А кучер её очевидно склоняет к греху...
а папинька пьет на терассе с полковником брют...

Но после разминки попросят себе коньяку
и будут хлестать - до приезда сановных гостей,
и в карты играть, не всегда различая мастей...
так сколько таких вечеров, да на ихнем веку...

Лакеи в ливреях разносят шампань на балу.
Княгиня Ланская порвала под утро чулки.
А кучер с кухаркой в чулане все ж стали близки...
и чё эти сестры хотели куда-то в москву?

Александр Шведов