Лирика

Не умею любить, безвозвратно тонуть в поцелуях,
Не умею казаться домашней, уютной и доброй.
Не умею, и собственным бешеным сердцем рискуя,
Не умею терпеть беспощадные долгие ссоры.
Отрывая листы календарные, все невозможней
Мне вернуться назад, где была я ручной и несмелой,
Где любимой щеки я касалась виском осторожно
И готова была подарить тебе душу и тело.
Но когда я на звезды смотрю, в зеркала небосклона,
Я тебя вспоминаю и рвусь на несметные части.
Я глаза поднимаю к искрящимся звездам зеленым.
В этом счастье мое, непутевое, грустное счастье.

Alexandra

Как много тех, с кем можно лечь в постель,


***

Как много тех, с кем можно говорить,
©Асадов, Эдуард Аркадьевич

Ветер поет в твое окно
Песню свою без слов,
Мачты боярышника давно
В трепете парусов.

Волны на взморье и резво Гуль
Машет крылом с земли.
С углем Ассоль опускает куль,
Видя корабль вдали.

Волны как струны опять звучат,
В море растут леса,
И превращает земной закат
В алые – паруса.

Леонид Советников

Нескончаемый сюжет.

Нетленна жизни суета,
Когда доверчивые древа
Нам скажут,что уже не та
Великой мудрости поэма.

И разбиваются о свет
Раздумья века-пилигрима,
И нескончаемый сюжет...
Судьбы свободной пантомима.

Нетленна мира красота,
Когда на зареве столетий
Фантасмагория костра
Сжигает призрачные сети.

И ты срываешься на крик
Теряя ангельские крылья...
И только древа светлый лик
На мир глядит без сожаления.

(Сергей Махов)

Сегодня утром на обходе
я был шокирован слегка,
когда при всем честном народе
старик ударил старика.

Пятьсот девятая палата
пережила сильнейший стресс,
когда вскочил больной Филатов
и с костылем наперевес
пошел в атаку на Петрова,
пошел вслепую, наугад,
бурча под нос себе два слова,
два страшных слова: «Сдохни, гад!»
Пошел точь-в-точь, как в сорок пятом,
в бою за чешское село,
когда осколком тем треклятым
ему полчерепа снесло.
Тогда он чудом жив остался.
Слепой, с лицом, как сельдерей,
четыре года провалялся
на простынях госпиталей.

Филатов – он больной известный,
и в отделенье – старожил;
у нас в палате одноместной,
бывало, по полгода жил.
Его в совете ветеранов
считают вздорным стариком.
Его боится Красноштанов –
наш молодой райвоенком –
за то, что орденские книжки
старик в лицо ему швырнул
и в День Победы «крупной шишке»
руки в ответ не протянул.
Он помнит, как вбежал вприпрыжку
к нему взбешенный генерал
и заорал: «Старик сберкнижку
в Фонд Горбачева отослал!..
Мне сообщили, что в конвертик
записка вложена была:
«Спасибо вам большое, черти,
за ваши славные дела!»
Кто написал ее слепому,
спецы разведать не смогли.
Неделю рыскали по дому:
писаку так и не нашли.
Ты, военком, на старикашку
набросить должен поводок,
не то смотри.., я, как букашку,
тебя возьму под ноготок.
Детей к нему пошли из школы.
Пускай им душу изольет.
На ветеранские приколы
кой-кто из них еще клюет.
Пускай расскажет про бомбежки,
про марш-броски под артогнем.
Пускай расслабится немножко,
а мы тем временем начнем.
Для позитивного настроя
пошлем набор ему с икрой.
Кадетский корпус наш построим.
Пускай потешится герой.
Я перед строем к гимнастерке
ему медальку прикручу
и ключ от новенькой «пятерки»
«по поручению» вручу.
Старик растает, загордится,
ну, а когда дадим гараж,
глядишь, совсем угомонится
и с потрохами будет наш».

Но дед упрямым оказался,
все ожиданья превзошел:
с детьми из школы повстречался,
а за медалью не пошел.
Когда же военком с наградой
к нему пожаловал домой,
старик убил его тирадой:
«Брось в унитаз ее и смой».
Ключ от машины депутаты
пришли вручать ему гурьбой.
Он им сказал: «Вы что, ребята?..
Зачем мне тачка? Я ж слепой!»
Тогда-то власти и решили,
что дед «не дружит с головой»,
и в тот же миг о нем забыли,
как будто он и не живой.

И вот сегодня, на обходе,
Филатов снова учудил.
Петрова он при всем народе
ударом палки наградил.
Обход был долгим, как обычно.
Я даже малость подустал.
Присел на стул и методично
все пять историй пролистал.
Читать мне начал назначенья
мой ординатор-новичок.
И тут пустился в рассужденья
Петров – веселый старичок.
Ножонки выставив босые,
он стал распевно говорить
про то, как здорово в России
сегодня людям стало жить.
Он рассказал о старшем сыне,
который все к себе зовет,
про то, что тот служил с Совмине,
а нынче в Мюнхене живет.
Взахлеб, почти до заиканья
он стал вещать про то, что зять
на Земляном валу два зданья
легко сумел в аренду взять.
Хитро прищурившись, добавил,
что это сын зятьку помог,
почти что не нарушив правил,
где надо, отомкнуть замок.
Потом с каким-то вожделеньем,
карман погладив, прошептал:
«А наше удостоверенье –
оно ведь тоже капитал.
Вы не поверите, ребята.
На днях квартиру получил.
Глава управы Тослстопятов
мне ордер лично сам вручил».
Он помолчал, очки потрогал
и еле слышно прошептал:
«Меня он прям до слез растрогал:
привет сыночку передал».

И тут вскочил больной Филатов
и с костылем наперевес
пошел в атаку.
Вся палата
пережила сильнейший стресс.

Александр Смирнов

Страшное.

По задворкам пыльным пешком,
Без всяких видимых дел,
Ходит-бродит человек с мешком,
Притомится - сел-посидел.

Ходит-бродит, отдохнет и идет,
И какого ищет рожна?
Души найденные в мешок сует,
Если вдруг кому не нужна.

А кому она нужна, душа?
От нее ни веселей, ни сытней.
Вот и ходит человек не спеша
Не считая ни ночей ни дней.

А как много насоберет
Он их жжет в печи, дотла
И сидит у огня, и молчит,
От чужого греясь тепла.

Так что лучше ее не терять,
Не бросать без присмотра ее,
А не то найдут и спалят.
Дым и пепел. И воронье.

Очень страшный с мешком мужик,
Неприметный и даже не злой
Просто, так обходиться привык,
Как с дровами с чужой душой.

Хотелось бы...

Хотелось бы немного отдохнуть.
На травке поваляться не спеша,
Винца с друзьями красного хлебнуть.
Или чего там требует душа...

Хотелось бы чуть-чуть помолодеть
И постройнеть, и подучить язык,
Хотелось бы потанцевать и спеть,
Чего-нибудь другое, чем привык.

Хотелось бы маленько подобреть,
Поменьше злого в людях замечать,
Невредно б также, малость поглупеть
И сериалы с жаром обсуждать .

Хотелось бы так много изменить,
Но лень, да и привык уже к себе
И потому лишь остается быть
Tаким как есть. Не плача о судьбе.

(Boruch Meshaker)

Снег ничьими не согрет следами.
День уходит – удержи, попробуй…
Я принцесса с грустными глазами,
Ищущая солнце за сугробом.
Чтобы каждой клеточкою, гранью
От тепла растаять и воскреснуть -
Я снежинка, соткана дыханьем,
Вырезана скальпелем небесным.
За сугробом – думаешь, опасно?
Дороги лучи, чтоб поискать их…
Там свеча горела и не гасла
В песне ветра, в снеговых объятьях.
Там сияло… или показалось?
Где свернуть, чтоб в сердце потеплело?
Заблудилась – начинай сначала.
Это поле не бывает белым…
В шахматы играла? Не забыла?
Каждый шаг ваяла? Выверяла?
Посмотри, как землю всю укрыло
Разноцветным пышным одеялом…
Мягко стелет, спрашивает жестко.
Душу раскрывай, суши на свечке.
Я мышонок с бархатною шерсткой,
Я моргаю сонно возле печки.
Свет мой и тепло, моя отрада!
Знаешь ты рецепты боли сладкой…
Ничего не можно и не надо.
Снег искрится, как слеза украдкой.

Наташа Козлова

Вот в метро, смеясь, мальчишки забежали впятером -
Десять лет иль чуть побольше, вот и держатся гуртом.
Все весёлые, с румянцем и шальные, как один -
Двое русских, китайчонок, цыганёнок и грузин.

До чего чудесный возраст - это только пятый класс.
Все толкаются, смеются... Им, конечно, не до нас.
Свой мирок: борьба... Карелин нынче в школу приходил
И мальчишек, в самом деле, побороться пригласил!

И они, как на шарнирах, ни минуты не стоят -
Их улыбки освещают, заражают всех подряд.
Эту дружбу золотую донесут ли до седин -
Двое русских, китайчонок, цыганёнок и грузин?

Вера Солодова

Давай сегодня выпьем тишину
Всю сразу, залпом,
Ту, что между нами
Качает рифм гудящее цунами
И лодку снов – далёкую, одну,
Где ждёт восхода вечности рыбак
И в мир весны забрасывает сети,
Чтоб новым днём грядущего столетья
Подать поэтам руку или знак-
Вылавливать слова из пены дней,
Бегущих по осколкам откровений,
И слышать за стеною вдохновенье
Весны своей, сражаясь вместе с ней
За пух и перья юных тополей,
Оставшихся гостить в далёком детстве,
Где правят орхидейным королевством
Потомки мотыльковых королей.
Там дремлет ночь на крыльях мятных волн,
Где бог штормов печаль свою оставил,
Где шепчет жизнь: «будь вечносчастлив , Павел!
А больше мне не нужно ничего.»

Где, отражаясь в зеркале зари,
И время разливая по бокалам,
Мы выпьем тишину, чтоб не мешала
Своим молчаньем
Душам говорить.

Утонут грозы в огненной реке,
Взойдёт над миром лунное затишье,
И ты стихи для вечности напишешь
На майском, самом нежном языке.

Ольга Олгерт

Про нас...

Иришке...

Как ни планируй - судьба всё настырнее
Чертит упрямую линию - красную.
С личным уставом идти в монастырь её -
Мера и в помыслах - небезопасная...

Как обернулось... Любовью нечаянной -
Гром среди ясного... в тихом ли омуте...
Алым ли Парусом к сердцу причалила, -
Мне, не дающей малейшего повода, -

Власть искушения. Мистика, магия -
Случай! ...врасплох...Провиденье небесное!
Только бреду пристяжной в колымаге я...
Упряжь супружества - смолоду тесная...

Звезды - алмазами... Брошеным жребием,
Выбором прошлого мне заповедано
Видеть желанного... Долг того требует
И конфликтует с душою, заведомо...

Верность собачья... я будто прикована
Цепи донашивать - это не пытка ли?
И не уйти... этот долг - пустяковина...
Штопаю сердце я черными нитками...

Знать бы заранее - тратить неистово...
Снова Любовь - по душе - бронебойными...
Больно мне, только обязана выстоять,
Клятвой в капкан этой верности поймана.

(Татьяна Капутина)