Лирика

Ни людей – ни богов…
Ни друзей – ни врагов…
Ни классических драм…
Ни готических дам…
Ни изысканных поз…
Ни волшебника Оз…
Ни Ватто…
Ни Буше…
Ни покоя в душе…
Ни великих идей…
Ни звезды…
Ни огня…
Ни детей – ни плетей…
Ни тебя…
Ни меня...
Только смутные сны в толчее городов.
В ожиданье весны,
"в ожиданье Годо".
Только тысячи птиц…
Только тысячи глаз…
Переулков арбатских неспешный рассказ…
Ощущенье чего-то большого в конце…
Наши встречи тайком на Бульварном кольце…
Снова давка в метро…
Снова пицца в бистро…
Теплый снег января.
Только ты…
Только я…

Андрей Баранов

"Вечер и тени сбиваются кучно.
Скучно раздельно им. Лето в разгаре.
Лес примеряет закат и сургучно
в землю впечатаны сосны. На шаре
дольнем полковников нынче в избытке,
а почтальонов нехватка: до дрожи
ждёшь не письма, так хотя бы открытки -
нет ни того, ни другого. Встревожен
долгим молчанием. Точка. И дата.
ЗЫ. Сколько лет мы не виделись, кстати?"

"Пообещай, что приедешь намедни.
Только не медли. Здесь речка и в заводь
смотрит валун, отливающий медью,
и полагает, что может в ней плавать.
Небо в меня смотрит пристально. Ныне
поздняя Троица, день духовитый.
Лето идёт к своей горней вершине.
Щавель на грядке краснеет завитый,
зреют клубника, смородина, свёкла.
Красное солнце глядит в мои окна".

"Странно, что жизнь началась не сегодня -
так совершенен мой день на закате.
Вот уж, действительно, лето Господне:
речка рябит, как измятая скатерть,
мягко комар тишину полирует,
пахнет смолою и мята томится…
Думаешь: "смерть никого не минует,
только со мною её не случится…."
Ветер кивает верхушками сосен:
"Нет, никого…". И взбирается осень
тёмной водою на берег, качая
чаек над соснами, прячется в складки
неба и мнёт лепестки иван-чая,
полнит собою набухшие грядки…
Всё ли в порядке в твоём королевстве?
Вести сюда не доходят. Не вместе
прожили жизнь, а она не воскреснет.
Жаль. Ты пиши мне. А знаешь, на месте
нашем, где мы любовались закатом
выстроен дом с красной крышей покатой…".

"Шествует вечер в кирпичной рубахе.
Словно на плахе стою на крылечке.
Вот и устали упорные пряхи:
руки и пряжу полощут на речке -
мягко шерстинки плывут по теченью.
Тенью проходит в мой дом воскресенье.
И приближается к летосчисленью
жизнь, что прошла, как гроза в отдаленье:
гром, вроде есть, только ливень далече.
Жаль, что ни письма, ни время не лечат".

"Жизнь паутинкой натянута остро.
Просто порвать и пораниться просто.
Каждый из нас это всё-таки остров -
кто-то поболее, кто-то полоска
рыжих песчинок на отмели топкой.
Все истончимся со временем славным.
Жизнь уплывает рассохшейся лодкой
вдаль по реке и уставшие ставни
дом закрывает. Пиши мне на лето,
в наше поместье из старого света".

Флейтист

Когда вдруг однажды...

Когда вдруг однажды — случайно, внепланово,—
Пораню я сердце об острое лезвие,
То будут смотреть на меня как на пьяного
Спешащие мимо прохожие трезвые.

Ступая с трудом тротуаром заплёванным,
Как будто ногами босыми по угольям,
Пройду я сквозь город, в мораль замурованный,
Сгибаясь от боли, а больше — от ругани,

Что в спину вопьётся мне клювами воронов,
Учуявших кровь и с балконов слетающих...
И путь мне один — на четыре все стороны,
Но Тот, наверху, подмигнёт понимающе —

И я устою на ногах перед взглядами,
Свой след окропляя кровавой дорожкою,
И вырвусь на волю из города смрадного —
Пристанища чистеньких «ангелов» с рожками.

А после, бредя вдоль реки по течению,
Котомку обид и усталости скину,
Усмешкой давясь и ища облегчения,
Я выплюну в воду ругательство длинное.

Отпустит... и рана, конечно, затянется.
Но сколько же раз повторится подобное…
Сквозь зубы бросаем презрительно: «Пьяница…» —
В упавших от боли. Так просто удобнее...

(Андрей Леонтьев)

Они студентами были.
Они друг друга любили.
Комната в восемь метров - чем не семейный дом?!
Готовясь порой к зачетам,
Над книгою или блокнотом
Нередко до поздней ночи сидели они вдвоем.

Она легко уставала,
И если вдруг засыпала,
Он мыл под краном посуду и комнату подметал.
Потом, не шуметь стараясь
И взглядов косых стесняясь,
Тайком за закрытой дверью белье по ночам стирал.

Но кто соседок обманет -
Тот магом, пожалуй, станет.
Жужжал над кастрюльным паром
их дружный осиный рой.
Ее называли лентяйкой,
Его ехидно хозяйкой,
Вздыхали, что парень - тряпка и у жены под
пятой.

Нередко вот так часами
Трескучими голосами
Могли судачить соседки, шинкуя лук и морковь.
И хоть за любовь стояли,
Но вряд ли они понимали,
Что, может, такой и бывает истинная любовь!

Они инженерами стали.
Шли годы без ссор и печали.
Но счастье - капризная штука, нестойка
порой, как дым.
После собранья, в субботу,
Вернувшись домой с работы,
Однажды жену застал он целующейся с другим.

Нет в мире острее боли.
Умер бы лучше, что ли!
С минуту в дверях стоял он, уставя
в пространство взгляд.
Не выслушал объяснений,
Не стал выяснять отношений,
Не взял ни рубля, ни рубахи, а молча шагнул
назад...
С неделю кухня гудела:
"Скажите, какой Отелло!
Ну целовалась, ошиблась... немного взыграла
кровь!
А он не простил".- "Слыхали?"-
Мещане! Они и не знали,
Что, может, такой и бывает истинная любовь

Э. Асадов

Я боюсь потерять это светлое чудо,
что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,
я боюсь этой ночи, в которой не буду
прикасаться лицом к твоей розе дыханья.

Я боюсь, что ветвей моих мертвая груда
устилать этот берег таинственный станет;
я носить не хочу за собою повсюду
те плоды, где укроются черви страданья.

Если клад мой заветный взяла ты с собою,
если ты моя боль, что пощады не просит,
если даже совсем ничего я не стою, -

пусть последний мой колос утрата не скосит
и пусть будет поток твой усыпан листвою,
что роняет моя уходящая осень.

Ф.Г.Лорка

Пустой случайный разговор,
А в сердце смутная тревога —
Так заглянул глубоко взор,
Так было высказано много...

Пустой обмен ничтожных слов,
Руки небрежное пожатье,—
А ум безумствовать готов,
И грудь, волнуясь, ждет объятья.

Ни увлеченья, ни любви
Порой не надо для забвенья,—
Настанет миг,— его лови,—
И будешь богом на мгновенье!


Мирра Лохвицкая

Забывают...

Забывают, забывают -
Будто сваи забивают,
Чтобы строить новый дом.
О великом и о малом,
О любви, что миновала,
О тебе, о добром малом,
Забывают день за днем.

Забывают неумело
Скрип уключин ночью белой,
Вместе встреченный рассвет.
За делами, за вещами
Забывают, не прощая,
Все обиды прошлых лет.

Забывают торопливо,
Будто прыгают с обрыва
Иль накладывают жгут...
Забывают, забывают -
Будто клады зарывают,
Забывают -
как сгорают,
Забывают -
будто жгут.

Забывают кротко, нежно,
Обстоятельно, прилежно,
Без надсады и тоски.
Год за годом забывают -
Тихо-тихо обрывают
У ромашки лепестки.

Не печалься, друг сердечный:
Цепь забвенья - бесконечна,
Ты не первое звено.
Ты ведь тоже забываешь,
Забываешь, забываешь -
Будто якорь опускаешь
На таинственное дно.

(Вадим Шефнер)

«Ты говоришь: «Я не творила зла...»
Но разве ты кого-нибудь спасла?
А ведь, кого-то за руку схватив,
Могла бы удержать, он был бы жив.
Но даже тот неискупленный грех,
И он не самый тяжкий изо всех,
Ты за него страдаешь столько лет...
Есть грех другой, ему прощенья нет,—
Ты спряталась в глухую скорлупу,
Ты замешалась в зыбкую толпу,
Вошла в нее не как рассветный луч —
Ты стала тучей в веренице туч.
Где слово, что тебе я в руки дал,
Чтоб добрый ликовал, а злой страдал?
Скажи мне — как распорядилась им,
Бесценным достоянием моим?
Не прозвучало на земле оно,
Не сказано, не произнесено.
Уйди во мрак, не ведающий дна,
Пускай тебя приимет сатана.»

А тот вопит: «Не вем ее, не вем,
Она при жизни не была ничем,
Она моей при жизни не была,
Она и вправду не творила зла.
За что ее карать, за что казнить?
Возьмешь ее на небо, может быть?»

И я услышу скорбный стон небес,
И как внизу расхохотался бес,
И только в том спасение мое,
Что сгину — провалюсь в небытие.

М.Петровых

Мой июль огранён под берилл,
подберу и на шею – кулоном,
чтоб глаза оттеняло зелёным, -
и Ярило меня побери!
Забери, прибери, приласкай,
ляг на коже загаром каурым,
пусть твердят, будто летняя дура
сорвалась с твоего волоска,
на котором висела, резвясь
и качалась от встречи до встречи,
и её золотистые плечи
не скрывала цветастая бязь.

Елена Кабардина

Когда вернулся я к тебе
домой,
ты так мне по-отцовски
улыбался,
что словно бы ты никогда
со мной,
любимый город,
и не расставался.
Ты мною неизменчиво любим.
И, торопя высокие
мгновенья,
я обновляюсь издавна
твоим
почти неповторимым
обновленьем.
Твоей рабочей поступью гордясь,
я, точно звуки
утреннего гимна,
взаимную улавливаю связь
и отвечаю
верностью взаимной.
И как не быть мне в помыслах
светлей
от радости, не мной добытой вроде,
когда державной славою своей
ты и меня,
мой город,
не обходишь.
Пожалуй, чувств не выскажу
всех враз,
не потому, что выразить
не в силах,
а просто оставляю
про запас,
чтоб их мне
до скончания хватило.


© Леонид Шкавро