Праведник…

Проще сказать, чем сделать. Я вот так и не смог. И это при всей кристальной ясности способа решения задачи – не пить.
Как–то, в компании, судьба опять столкнула меня с тем самым врачом. Доктор постарел, я бы даже сказал – сдал. Он не узнал меня. Протянул руку – представился. Я познакомился по–новой. Не хотелось терять время на никому не нужные воспоминания. Хотелось побыстрее выпить. Из прихожей соблазнительно виднелся кусок стола с расставленными бутылками, они так явно манили к себе, так тянули… как гравитация собирает в единое целое вселенную, так они собирали остатки моего разума вокруг себя, чтобы уничтожить с помощью них остатки этого самого разума. Такая вот гравитационная постоянная…
Я быстро преодолел барьер лёгкого опьянения и подходил уже к тому состоянию, когда можно рассказывать всё, что приходит в голову, не заботясь о том, слушают тебя или нет.
Какая–то женщина рассказывала мне про своего бывшего, разумеется, подлеца и засранца и про себя, святую, только без крыльев.
— Без крыльев… — вспомнил я старое кино и автоматически продолжил: – Будем искать…
— Так я здесь! Не надо искать! – засмеялась дамочка.
Я устал от неё…
Вышел на балкон. Широко взялся за перила. Мозг приятно тарахтел на низких оборотах, как дизельный двигатель.
— Я опять пьяный… — пробормотал я в пространство. – Как это хорошо…
Пространство ответило звуками двора: скрипом крышек мусорных баков и шипением метнувшихся врассыпную, котов.
— Эй! – крикнул кто–то снизу.
Я посмотрел на звук. Невысоко кстати, третий этаж.
В свете фонаря стояла фигура, явно женская. По всему выходило, что обращалась она ко мне. Других людей на балконах, тут я посмотрел по сторонам, я не заметил.
— Э–эй! – ещё раз позвали, теперь уже точно, меня.
— Мадам… — я попытался быть галантным, перегнувшись через ограждение.
— Вы не Николай?
Николай? Я задумался. При чём тут Николай? Какой ещё Николай?
Я попытался разглядеть детали кричащей:
— Какой Николай?
Судя по движению плеч, девушка вздохнула:
— Второй!
Я только через две секунды понял шутку и невольно засмеялся.
— Нет! – отозвался я. – Я Пётр!
И подумав добавил:
— Первый!
Тут уже она засмеялась.
— Там у вас Николая нет?
Я пожал плечами, потом сообразил, что этот жест она вряд ли заметила.
— Пойду спрошу.
В комнате полтора десятка человек пили, ели, говорили… Я выбрал самый простой способ определить, есть ли среди присутствующих Николай, громко крикнув:
— Коля!
Ни кто не дёрнулся. Я вернулся на балкон:
— Коли нет.
— Совсем?
Её вопрос поставил меня в тупик. Возможно, какая–то часть Николая находилась в комнате, но она явно была нема. Я вспомнил, как в социалистическом детстве представлял себе мавзолей с Лениным. Я много раз бывал во всяких музеях и хорошо помнил, что в музеях есть витрины, в которых лежат предметы экспозиции. По аналогии, мавзолей представлялся мне таким же музеем – с витринами. А в них лежали соответственно – рука Ленина, нога Ленина… дальше я ни когда не думал…
— Совсем!
— Жаль…
— А он точно тут должен быть?
Мы кричали на весь двор, но пока ни кто из жильцов не выразил неудовольствия.
— Это же день рождения Натальи Смирновой?
— Да!
— Да не орите вы, телефоны же изобрели для таких вот как вы, удаков! – наконец–то не выдержал кто–то из жителей двора.
— Я сейчас спущусь. – зачем–то решил я.
Немного помаявшись в прихожей с идентификацией и надеванием ботинок, чертыхаясь и покачиваясь я, всё же, оказался на лестничной площадке и, держась за перила, стал спускаться вниз. Про лифт я забыл.
Девушка стояла на улице и, казалось, была немного удивлена, я бы даже сказал – напугана.
— Мадам, Коли нет. – начал я сразу с последней мысли.
— Это я поняла уже.
— Меня зовут Петр.
— Это я тоже уже знаю.
— А вас, тогда как зовут? Этого–то я не знаю?
Я развёл руками в стороны.
— Допустим Женя.
— Ев–ге–ни–я… — произнёс я по складам. – А скажите мне, Евгения, какого Николая вы так настойчиво ищете?
— Брата. Позвонил, сказал, что пошёл на день рождения, а я ключи оставила на работе. Вы фигурами похожи, а у меня зрение плохое, вот я и спутала вас.
— А вы живёте все вместе?
— У меня ремонт в квартире, я пока у него живу.
— И теперь вам негде жить?
— Господи… Какой же вы пьяный! – вдруг дошло до неё.
— Немного есть, но к утру рассосётся. – пообещал я, для убедительности положив правую руку на сердце.
— Поднимайтесь к нам, посидите… Глядишь и брат найдётся?
— Нет, спасибо. Я там не знаю ни кого.
— Ну почему ни кого? – я возмутился. – Меня знаете! Я вас приглашаю на правах моей спутницы. Да и по правде говоря, там все уже датенькие, ни кто не будет против.
Девушка сомневалась. Я решил ей помочь с выбором. Открыл было рот, чтобы продолжить, но вместо этого звонко икнул. Потом попытался извиниться и икнул снова.
— С вами точно всё нормально?
— Обычная икота. Сейчас пройдёт. – и икнул в третий раз.
Тут Женя не выдержала и прыснула со смеху.
— Ой, извините, но это так смешно!
— Понимаю…
— Нет, Не пойду я туда, раз там такое с людьми делают.
— Тогда, может, прогуляемся? – вдруг, неожиданно для самого себя, предложил я.
— Наверное, это тоже будет лишнее.
— Вы неприступная, потому что ваше сердце принадлежит другому?
— Моё сердце принадлежит мне.
— Наверное, это хорошо.
— Меня устраивает.
— Тогда можно мне хотя бы ваш телефон, чтобы позвонить, скажем, завтра.
— Икать не будете?
— Обещаю! – поклялся я.
И икнул.
Утром, перебирая в голове события дня вчерашнего, я к своему стыду вспомнил и икоту, а за ней своё знакомство с Женей. Каким–то чудом в телефоне оказался её номер, и чтобы сразу расставить все точки я нажал на вызов. Только потом сообразил посмотреть, который час, было бы неловко разбудить её в семь утра, но время оказалось обеденное.
— Евгения?
— Да…
— Добрый день. Это Петр, и я сразу хочу извиниться.
— А! Здравствуйте Пётр! За что?
— За вчера. И, признаться, я удивлён, что номер оказался ваш. Я бы не рискнул знакомиться с собой вчерашним.
Женя засмеялась:
— Я подумала, что делать выводы о человеке по икоте несколько преждевременно. Дам вам шанс реабилитироваться. Хотя, если честно, не знаю, зачем мне всё это?
— Может вы заскучали?
— Может быть…
— Тогда я готов сегодня вечером искупить.
— Сегодня я не могу, а вот в пятницу, можем попробовать искупать.
— Мы ведь сейчас не про бассейн говорим?
— А что?
— Да я плаваю как топор.
— Тогда понадеюсь на вас, выбирайте поле боя, заодно и посмотрю, что вы за человек.
— Понял, Евгения, наберу вас в четверг для окончательного подтверждения.
Я повесил трубку и с минуту смотрел в телевизор. Неожиданно, но я вроде как иду на свиданку…
В телевизоре седенький от большого ума профессор кислых щей неторопливо вбивал что–то про правление Николая I. По нему выходило, что идеальный правитель был, но я помнил народную мудрость про «дурак умного догоняет» и профессору не поверил.
А вот, кстати, и свожу я Евгению в Исаакиевский собор!
Окрылённый этой крайне высокодуховной мыслью я дожил до четверга.
— Не, в Исаакиевский не хочу.
Это был разгром, ибо плана Б я даже отдалённо не предусмотрел.
Что, казалось бы нужно для культурного вечера? Монументальное и посконное, сплав вековых традиций и фундаментальных принципов, всё то, что сейчас принято называть ёмким словом — скрепы. Исаакий подходил под это идеально, но, увы, только в моём понимании. В понимании Евгении скрепы были иные.
Но мне и проще — я просто повёл её по набережной Мойки по дороге заходя во все открытые заведения и угощая её вишнёвым пивом.
— Писать хочу. – сообщила мне она где–то в районе двенадцатого дома.
С такого количества пива и Пушкин бы обоссался, не добежав… – подумал я.
Вслух же сказал:
— Сейчас зайдём куда–нибудь…
— Знаете, а ведь это хорошо, что вы умеете выпить, мне так этого не хватает иногда. Я же из приличной семьи, росла в ежовых рукавицах домашней цензуры.
— А вы когда последний раз пили?
— Так, чтобы как сейчас – первый раз.
— Так я в аду сгорю!
— Это да!
— Незавидную вы мне участь определили.
— Сами выбрали, я, между прочим, вас не тянула!
— Я, между прочим, Исаакий предлагал.
— Была я там сто раз, а вот в этом месте, — она показала на двери какого–то бара, — ни разу!
— Заходим… — я вздохнул.
Сам я, как вы наверное поняли, выпил всего только кружку, не хотелось упасть лицом в грязь перед новой знакомой. Она же, где–то в глубине себя решив, что я обычный алкаш, абсолютно не комплексовала по своему поводу. Я даже подумал, что у нас могло бы что–то получиться, в конце концов браки крепче те, в которых супруги квасят вместе, в тесном семейном кругу. Но новая подруга слишком быстро сходила с орбиты. Такими темпами шанс сгореть в атмосфере слишком велик.
— Что пьём? – бодро крикнула она в мою сторону, хотя в заведении было не шумно, и находился я в менее чем метре от неё.
— Я имбирный лимонад.
Бармен кивнул и сразу начал готовить напиток.
— Лимонад? Лимонад?
Если третий раз скажет «лимонад», отвечу согласно правилам лингвистической аберрации и одного неприличного слова из трех букв.
Но подруга воздержалась от повторения.
— Мне виски! – крикнула она бармену.
Тот кивнул и одними уголками глаз скосился на меня.
Завидовал или сочувствовал? Бармены то такого насмотрелись… Знают, чем заканчивается.
— Может вам тоже лимонад? – осторожно предложил он.
— Мне? Да ты что!
Домой я её нёс на плече. Она висела как лоскут большого одеяла и трепыхалась на каждом перекрёстке выполаскивая из себя веселье. Намучался, скажу я вам на лет пять вперёд. Кое–как добившись от неё вменяемого адреса, довёз до дома. Таксист всю дорогу нервничал, боялся, что испачкаем салон, но обошлось. Она уснула, уткнувшись мне лицом в колени. В иных обстоятельствах это было бы интимно, но не сегодня…
Доехав, передал Женю с рук на руки брату Николаю. Тот только сказал «ого!». Даже не поблагодарил. Домой я приехал уже под утро, уставший и трезвый.
Разбудил меня телефонный звонок. Это была Женя.
— Вы себя вели как свинья!
Я опешил:
— Я? Здрастье… Женя, с вами всё нормально?
— Вы видели, в каком я состоянии была, и отвезли меня к брату! Как вы посмели!
— Но ведь у вас же ремонт, да и адрес этот вы мне назвали! Не в баре же мне было вас оставлять?
— Почему вы не отвезли меня к себе?
Я почувствовал, что чувствует человек с петлёй на шее, когда у него из под ног выбивают табурет.
— То есть… Ко мне?
— Ну не к папе же римскому! Почему вы так меня унизили?
— Я? Позвольте, но в чём тут унижение?
— Вы не воспользовались пьяной женщиной! Вы мной пре–не–бре–гли!
Я молча смотрел перед собой, не зная, что ответить.
— Что вы молчите? Нечего сказать?
— Я, конечно, извиняюсь, но это было бы неправильно…
— Много вы понимаете! Праведник…
И она бросила трубку.
© Свешников А.Н.