Алена Березовская

Очень простые стихи,
но очень сложные чувства


О виртуальности

Безмолвные строки,
но смысла в них много...
Смешные улыбки : – )
скрывают тревогу...
Боязнь удержать
то, что мы и не держим...
Боязнь потерять
это чувство надежды...
И странный порыв
наши души пугает,
а тело горит
и объятий желает...
Но прячется вздох...
Вместо слов только точки...
Разговор – без конца,
Но кончаются строчки...
*********

Роберт Рождественский

* * *

Не убий!—
в полумраке
грошовые свечи горят...
Из глубин
возникают слова
и становятся в ряд.
Если боль
и набухли кровавые кисти рябин,
если бой,—
кто услышит твое:
«Не убий..»?
Мы слышны
только самым ближайшим
друзьям и врагам.
Мы смешны,
если вечность
пытаемся бросить к ногам.
Есть предел
у цветка,
у зари
и у сердца в груди.
Мир людей.
И над каждым библейское:
«Не укради!..»
Мир
дрожит,
будто он искупался
в январской воде...
Надо
жить!
У последней черты.
На последней черте.
Думать всласть.
Колесить, как товарный вагон
И не красть.
Разве что —
У богов.
Огонь.
*******

Е. Ярошевская

* * *
Я ваш ангел-хранитель с кофейною чашкою в пальцах,
Я – смотритель всех утренних снов с бутербродом в руке,
Я секундная стрелка подъёма, я с тактом, как в танцах.
Не божись, не боись девы с нимбом в короткой тоге.
Вы такой! Нету слов, но остались, как прежде, вопросы,
Ваша память вполне сотрясение ветра в мозгах,
Вас ведь надо чуть-чуть по чуть-чуть, вымеряя, как дозы…
Избегаю домашних неврозов я с чашкой в руках.
**********

Балаева Ольга

* * *
Друг познается в беде.
Если случилось горе,
Друга ты ищешь везде.
Друг познается в споре.

Друг познается в споре:
Он уважает твои
Кредо и априори.
Друг познается в любви.

Друг познается в любви,
С другом - вы любите вместе,
С другом - вы пара лавин.
Друг познается в чести.

Друг познается в чести:
Душу чтоб тронуть твою,
Он не прибегнет к лести.
Друг познается в бою.

Друг познается в бою,
Он защитит тебя страстно.
(Честное слово даю!)
Друг познается в счастье.

Друг познается в счастье,
В радости, - как нигде...
Ну и, конечно, знайте:
Друг познается в беде.

Орфей опускается в ад.
Молчит онемевшее сердце.
Там медленно птицы по дымному небу летят -
Уже после смерти,
Еще по инерции...

Орфей опускается в ад -
Он ищет свою Эвридику.
Там страшный, заброшенный, призрачный сад -
Весь в зарослях диких
Колючей сухой повилики.
Там лики великих.
Повсюду безликие лики великих.

Там, некогда смелые, птицы
Уснули покорно навеки.
Там сникшие белые лица,
Зловонные черные реки.

Там мертвые листья
Глотают отравленный воздух.
Там мертвые мысли
Витают в расплавленном мозге.
Тяжелые глыбы
Придавят горбатые плечи.
Там мертвые рыбы
Икру незачатую мечут.
Кричит обезглавленный кречет.
Слезятся потухшие свечи.
И нету надежды на встречу.
Там время не лечит.
Там мертвое время не лечит.

Не смей
Забывать свой старый
Напев, согревающий кровь!
Орфей,
Настрой скорей свою кифару
И спой про жизнь и про любовь.
Быстротечную жизнь
И про вечную любовь.

Эвридикой
Я к тебе сойду
С поднебесья,
Чтобы смог ты,
Даже и в аду,
Отыскать звезду -
Свою песню.

Людмила Чеботарева

Волны грызут причал,
сага цепной воды,
прошлое бьёт с плеча
в сердце-мишень, и дыр
словом не залатать,
смилуйся и прости...
время - палач и тать,
истина - травести

Истина, что твой лик
миром безбрежным стёрт?
тысячный твой двойник -
дьявол, рогатый чёрт,
выбеленные дни
бездну твою сосут,
так темноту хранит
старый пустой сосуд

Старый пустой сосуд
чем ты наполнишь, чем?
Цезарь, и он же Брут -
родственностью их черт
мечен, необратим -
Бог ли тебя поймёт,
Каина побратим,
бедный Искариот?

Бедный железный век
точит слепая ржа,
не избежит абрек,
веры своей ножа,
с ним и уйдёт во тьму,
ибо лишь это есть
эквивалент тому,
что для абрека - "честь"

Чести чадрой прикрыть
сердце, где света нет?
будешь по-волчьи выть,
волчий тебе билет,
выростом на кости -
тёмный и страшный долг,
кто же тебя простит?
разве тамбовский волк

Разве тамбовский волк
знает утратам счёт?
колокол боли смолк,
чёрная кровь течёт,
чёрной слезы верней
солнца червонный смех,
прОклятой солью дней
выдублен волчий мех

Волчьих степных кровей
не замедляя бег,
в кровь кандалами дней
режет запястья век,
дальше и всё белей
ветхих заветов дым,
памяти терпкий клей,
сага цепной воды

Светлана Чулочникова

В эту черную степь под Луной золотой,
Обнимая коня шею с шелковой гривой,
Распластаться в намет, и над самой землей
Пролететь сильной птицей, шальной и красивой.
Пробивая кордон, и сметая врагов,
Перепачкав копыта кровавой росою,
Растоптать чью-то плоть и безмолвных богов,
Направляя копье беспощадной рукою.
Будет конь вороной на костях танцевать,
Красным глазом косить, и зубами вгрызаться,
Будет Смерть за плечом страшно так хохотать,
И гуденьем тугим тетива огрызаться.
Им уже не уйти, не сомкнуться спиной,
Волчьи шкуры трещат под огнем и металлом,
Вот еще одна тень перечеркнута мной,
Расшибаясь о землю звериным оскалом.
Я спешу, и в галоп, в непроглядную тьму,
Мне добыча нужна, в этом, собственно, дело –
Я так долго искал и сегодня найду
Эти ночи-глаза, это тонкое тело…
Словно бешеный ветер мой конь удалой,
Я его то спущу, то сдержу для забавы,
Твои черные волосы цепкой рукой
Я рвану, и тебя опрокину на травы.
Будешь биться в силках моих каменных рук,
Свои острые зубы, вонзая мне в тело,
Лишь дыханье и сердца испуганный стук,
И глаза как озера – без дна и предела!
Но иначе нельзя – ты волчица, я – пес!
Ткань трещит, расползаясь от края до края,
Я тебя приручаю жестоко, всерьез,
Привыкая к тебе и тебя изучая…
Закричала как птица – ворвался, сломал,
Эхо глохнет, и слезы - к вискам ручейками:
Я теперь твоим волком единственным стал!
И что было – забыто, что будет, то - с нами…
На груди твои волосы – черный раскат,
Ты уснула, прижавшись промокшей щекою,
Скоро будет рассвет, за рассветом – закат,
Я боюсь шелохнуться под спящей тобою.
Конь устал отдыхать, конь торопит домой,
Подожди, вороной, от тебя не убудет!
Я сегодня вернусь с молодою княжной,
И, наверно, простит и, наверно, полюбит…

Сказоч-Ник

А жизни законам - таким простым -
Противиться не с руки,
Раз счастье написано на роду
Как вилами на воде
И всех-то сюрпризов на ней - посты,
Провалы и тупики..
(Ты помнишь, они тебя где-то ждут,
Но точно не помнишь, где.)

И мысленно сводятся все пути
На замкнутый коридор,
В котором бессчётно глухих квартир,
Но нет ни к одной ключей.
И им никуда ни зачем идти -
Твой выбор и приговор..
(Ты помнишь: он чей-то - весь этот мир,
Но точно не помнишь, чей.)

И кто-то чужой из зеркал тайком
Всё смотрит тебе в глаза.
Принять или нет этот знак судьбы -
Одна из твоих дилемм,
Но скованность в чувствах и в горле ком
Уже не дадут сказать:
(Ты помнишь, что он тебе кем-то был,
Но точно не помнишь, кем.)

А то, "как мечталось" и "как сбылось",-
Не сходится.. хоть умри..
Просеян имён и событий ряд
Сквозь мелкое решето,
И там, где надежда прошла.. насквозь,
Теперь пустота внутри -
(Ты помнишь, что всё это было зря,
Но точно не помнишь, что)...

Светлана Ос

А хочешь, я эту картину тебе подарю?
Повесишь на стену, подвинув былые трофеи.
Тебе позавидуют лучшие арт-галереи,
Чей шанс пред тобою практически равен нулю.

Портретные краски пока еще слишком свежи.
Но дай им положенный срок, и они потускнеют,
В чертах благородство возникнет немного позднее,
И смысл улыбки окажется непостижим.

Со временем станет дороже цениться портрет,
Хотя совпадений все меньше - нас годы меняют,
А он неизменен. И надпись по самому краю
Останется прежней: «С любовью». И неcколько лет

Он будет влюбленно смотреть на тебя со стены,
Чуть-чуть согревая пространство вокруг своей рамы.
(Прости мне издержки навязчивой саморекламы -
Мы все обещаем так много, когда влюблены).

А впрочем, ты прав: это слишком банальный исход:
Портреты, прощанья, подарки на память о прошлом.
Забыть можно все. Даже то, что подчас невозможно.
Сними со стены мой портрет. И задвинь за комод.

Лаэрта Эвери

Барабанит по крышам
дождь,
Осень продана
ни за грош –
И уже белизна
порош
Дышит холодом близких вьюг...
А у нас соловьиный
рай,
Светит золотом
лунный край,
И цветёт на окошке
май –
В синей вазе медвяный луг...

Листопадом октябрь
объят,
И рыдает в тоске
закат,
В расставании
тонет взгляд –
Как прощанья горьки слова...
А в любви
золотом саду
Звёзды лилий плывут
в пруду –
Нитью нежности
я пряду
Счастья нашего кружева...
Грустью скованы
берега –
И печали тропа
долга...
Пух лебяжий
взобьёт пурга
За стремительным бегом нарт...
Только если в глазах
весна,
Не пугает
снегов волна,
И трепещет
души струна –
У любви каждый месяц – март!

Людмила Клёнова

Два дня, как два столетья, падал снег,
деля собой весь мир на «до» и «после»,
мы жили врозь, мы – каждый – были возле
своих глубинных истин…имярек

и мир слоился весь на глубь и высь,
на пропасти меж севером и югом,
а мы безмолвно маялись друг другом,
не в силах ни сойтись, ни разойтись

но милый мой, «любовь» не значит «боль»,
не значит «страх», скорее - «пониманье»,
и как нелепы наше расставанье,
молчание, противоборство воль…

смотри – кругом такая белизна,
такая жизнь… как музыка сплошная…
скажи мне прозой, про стихи – я знаю,
скажи мне просто – я тебе нужна

ещё не поздно – снег певуч и бел,
и кружит в небе северная птица,
а мне твой город южный вдруг приснится,
и первый дождь, и я иду к тебе

Cветлана Чулочникова

В горах, на скале, о беспутствах мечтая,
Сидела Измена худая и злая.
А рядом под вишней сидела Любовь,
Рассветное золото в косы вплетая.

С утра, собирая плоды и коренья,
Они отдыхали у горных озер.
И вечно вели нескончаемый спор --
С улыбкой одна, а другая с презреньем.

Одна говорила: - На свете нужны
Верность, порядочность и чистота.
Мы светлыми, добрыми быть должны:
В этом и - красота!

Другая кричала: - Пустые мечты!
Да кто тебе скажет за это спасибо?
Тут, право, от смеха порвут животы
Даже безмозглые рыбы!

Жить надо умело, хитро и с умом,
Где -- быть беззащитной, где -- лезть напролом,
А радость увидела -- рви, не зевай!
Бери! Разберемся потом!

- А я не согласна бессовестно жить.
Попробуй быть честной и честно любить!
- Быть честной? Зеленая дичь! Чепуха!
Да есть ли что выше, чем радость греха?!

Однажды такой они подняли крик,
Что в гневе проснулся косматый старик,
Великий Колдун, раздражительный дед,
Проспавший в пещере три тысячи лет.

И рявкнул старик: - Это что за война?!
Я вам покажу, как будить Колдуна!
Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,
Я сплавлю вас вместе на все времена!

Схватил он Любовь колдовскою рукой,
Схватил он Измену рукою другой
И бросил в кувшин их, зеленый, как море,
А следом туда же -- и радость, и горе,
И верность, и злость, доброту, и дурман,
И чистую правду, и подлый обман.

Едва он поставил кувшин на костер,
Дым взвился над лесом, как черный шатер, -
Все выше и выше, до горных вершин.
Старик с любопытством глядит на кувшин:
Когда переплавится все, перемучится,
Какая же там чертовщина получится?

Кувшин остывает. Опыт готов.
По дну пробежала трещина,
Затем он распался на сотню кусков,
И... появилась женщина...

Э.Асадов

Вечер - повод прогнать свои мысли
О запутанном и о простом.
Небо дождиком мелким прокисло.

Ну, привет тебе, дом, "милый дом".

За порогом дневные заботы...
День в парадном расстрелян в упор.
Ночь закрыта на два оборота
И отрезана плоскостью штор.

Хватит, хватит сегодня вопросов...

Ночь для снов, что в неё влюблены
Распускает бесстыжие космы
Из под желтой застежки луны,
Наполняя прохладою синей
Петербуржский колодец двора -

Час придумывать новое имя
Дню, который случится с утра

Андрей Пшенко

Тускло-жёлтый фонарь освещает покорно урну
и поблёкший фасад обанкротившейся коптильни...
Через десять минут, с интонацией нецензурной,
прогундосит «подъём!» обалдевший вконец будильник.
Дребезжащая жесть – видно, кто-то футболит банку,
монотонным шуршаньем ему отвечает дворник
и прилично распухший, как после хорошей пьянки,
вылезает облезлым котом полусонный вторник.
Расшумелись... Вставать? Да я, в общем, и не ложилась...
Белоглазое утро ползёт, как упырь из склепа -
заунывная песня Атлантики тянет жилы
и Атланты спросонок опять уронили небо...
Сорок восемь шагов через улицу в пузо паба,
где зевающий Томми приносит неторопливо
неизменный пшеничный батон с ерундой из крабов
и огромный стакан с неизбежным имбирным пивом...
Справа курит рыбак, слева – что-то жуёт чиновник...
На скале, приютившись подмышкой у серой глыбы,
неземной аромат источает седой шиповник
вперемешку с обыденной вонью копчёной рыбы...
Атакуют волны причал бесконечной армадой,
разбиваясь о сваи: горит шапокляк на воре.
И с английским спокойствием вея над променадом,
бриз обрывки вчерашних иллюзий сметает в море...

Анна Людвиг