Лирика

Вечный страх.

Я устал рисовать отраженья себя
На картонных облатках, где вечно – зима.
Нарисованный мир и картонный синдром –
Ёжик вечно в тумане. Норштейн ни при чём…
Отражаясь в любимых, и погоду кляня
Прорастают сквозь нас – имена, зеркала,
Прорастают сквозь боль, сквозь предательство, страх –
Скрутки мира в случайно упавших словах,
Сгустки брошенных фраз, голоса, имена,
Вечный страх, что никто не полюбит тебя.
Вечный страх за любимых, которым ты – пыль,
Вечный страх, у которого имя – полынь,
Мать, любимая, дети, весна и заря…
Вечный страх, что никто не коснется тебя…

(Лан Кен)

Милый Томик, товарищ, король котов –
одноглазый, худой, больной,
за тебя я и жизнь бы отдать готов,
но отмерена жизнь не мной!

Пусть по меркам кошачьим – уже старик
(хвори – спутники стариков), –
равнодушные к горестям малых сих
и друзей предают легко.

Значит, будем на пару с тобой страдать
и шипеть, если кто взбесил.
Может, так и стяжается благодать,
ну хотя бы на небеси!

Потому и не прячем паршивый страх,
а дадут сахарку – урчим,
и по воле Единой – вернёмся в прах
(ведь земных – через край причин).

Но спешить не желаем! – пусть лезет шерсть,
а сметана – ещё свежа,
даже если судьба, что ни день, то жесть,
режет, подлая, без ножа.

Серый брат! На балконе - эдем рассад
и мешают скворцы вздремнуть.
Верю: нас Сотворивший, как ты, усат
и на кошку похож чуть-чуть.

Сергей Брель

Отражение.

Как много на себя не взять?! ….когда в желании высоком
казаться чище…., запивать плохую водку сладким соком,
до первой драки жить в гостях… непрошеный татарин в пару…
И оседать на плоскостях ………………… И прятать курево в гитару.

Когда б ещё из середин стояла с краю моя хата
и папа был не триедин, и мать была не виновата,
касаясь лба в густой ночи с любовью той, что истончала,
просившая меня – «молчи…
молчи, окей?»
…. и я молчала…

Где стружкой света с фонарей январь лениво осыпался
и был безжалостен Борей.....и Яхве только улыбался
моим покоцанным мирам… И кутаясь в халат неновый
у котлована на Котлова, погибшим детям строил храм…

Когда свободы полный рот разорван радостью и волей
и кажется, вот-вот придёт инструктор по последней боли
и ты научишься летать… назло упавшему Икару…
Я вспоминаю, что – молчать…
И прятать курево в гитару….

Как можно быть наперекор??? …познав с лихвой в десятом классе,
лопатками вбирая сор на представительском матрасе
быть сильной, чтобы доволочь…. и налажав потом в анкете,
ненужное отсеять прочь…
Мечтать о сне и пистолете…

Не подавиться, чтоб не знать боёв за рухнувшей теплицей,
своей улыбкою латать печалью сорванные лица
и ждать тебя…и ждать и ждать… письмом??? Из Нижнего Тагила????
Не надо мне напоминать….
Я помню, мама…
Я – могила…
Такая ж тишь и глубина…
И мне на Пасху две конфеты закинет школьная шпана,
и я, на ксероксе рассвета
любой из папертей и плит
перемножаясь вдруг на трижды
останусь той, кто всё простит….
Которую ещё родишь ты…

И ей ты не давай играть с лимонами и коньяками
и не учи её ты брать так много на себя… руками…
И никому не говори, а ей тем более… годится????
Что мира было целых ТРИ….
И не одним не подавиться…

(Елена Аверина)

В мир моей тишины не ведут золотые дороги,
И ворота в него не открыты залетным ветрам.
Не построены мной до небес вековые чертоги,
И с сумою не ходит бродяжка-судьба по дворам...

Там нет робкого шелеста утренних заспанных улиц,
Воркования нежного сизых смешных голубей.
Там сомненья и вера на тысячу лет разминулись.
Не заплаканы лики степенных седых витражей....

Там не льется вода на колеса изношенных мельниц,
Да и мельницы время давно измололо в муку...
Не слышны на скале завывания сосен-отшельниц,
И не ждет алый парус Ассоль на пустом берегу.

В мир моей тишины не крадется заря, воровато
Собирая в карманы осколки разбитой луны.
Там есть ты и любовь! Ну, а большего мне и не надо.
Ты, любовь и мои разноцветные детские сны...

Алла Рыженко

Мы заблудились в лабиринте жизни.

Мы заблудились в лабиринте жизни.
И не вместить в стандарт листа 15 лет.
Кривые зеркала, чужие мнений призмы,
Сомненья, ссоры, стынущий обед.

Мы разберемся. Главное понятно –
Плевать на то, что пишут в глупых книжках.
Я помню много счастья. Так приятно –
Пельмени, елки, кот, растет мальчишка.

Привычки нет – есть половина сердца.
Я чувствую тебя на расстояньи,
Немного изменившись. В жизни прежней
Была любовь, но не хватало рая.

Читаю мысли – или ты читаешь…
Я снова стала верить в совпаденья.
Я жду тебя, фрегат, ты не растаешь
В морском тумане призрачным виденьем.

Я напишу тебе поэму – только позже.
А может песенку с красивыми словами
Или сонет. Мы будем осторожны…
И поплывем в любовь под парусами.

(Ольга Онопченко)

Да, никто не придет. И возможно, уже сейчас.
Даже если и нет, все равно он однажды грянет –
Одиночества блюз, шоколадно-ванильный джаз,
Беззащитной души полируя больные грани.

Будет все как всегда, только в горло вопьется смерть –
Этот грязный вампир, что питается свежей кровью
Тех, кто дикое счастье однажды рискнул иметь –
Кто и жил, и дышал сумасшедшей своей любовью.

И никто не спасет от вселенской глухой тоски.
Одиночества блюз прохрипев дребезжащим альтом,
Эта мерзкая тварь, как безжалостный злобный скин,
С воплем «Жизнь для живых!» разотрет меня по асфальту.


© Марина Кунина

Обклеен мир газетами, анонсами афиш.
Ты в тень полуодетыми натурщиц пригласишь.
Виолончель отставлена, и стерся силуэт.
В нем женщина оставлена, которой больше нет.
А рядом незахлопнуто осеннее окно.
И листья с нервным ропотом ложатся под сукно.
Акриловая, снежная, завьюжится зима.
Густеет кровь мятежная!.. Холмы, поля, дома...
Душе легко ль печалиться? Проходит взгляд - насквозь.
И вернисаж кончается. И закипает злость.
Просаживая вечности - за фолом фол, молчу. -
Тут все - о человечности! А я опять ворчу!..
Но вдруг мой шаг замедлится: в стеклянной банке - темь.
Глазам моим не верится!.. Иль это просто тень?
Нет, правда! Рыбка черная - на стеночке живет.
Такая отвлеченная... На слово - не клюет!
Мы с нею чем-то схожие - и цветом и душой.
И так же растревожено... И так же хорошо! -
В какой-то банке - выловлен и неподвижен я.
Шагами семимильными - разрушенность моя! -
Запрятана в молчание и в черный цвет ночи.
- Нет, рыбка, не отчаяние! Нет, рыбка, не молчи!..
Ты долгий путь проделала, и смотришь свысока.
Но жизнь моя не сделала свой выстрел у виска!
- Да, черная отдушина!.. Да, оттиск пустоты!..
- Нет, нет... Душа отпущена...
- Нет, нет!.. Ведь я - не ты!..
Я тоже - слепок гипсовый! - на пепле всех Помпей.
Я растворен в единственной - картине галерей! -
Всех вернисажей крохотных, в портовых городах.
У пирсов, в мыслях хлопотных! В рыбацких коробах.
Я ветер свежий смешивал - над корюшкой, с Невы.
И собирали вещи мы, уехать до зимы.
А на Нью-Йокских залежах - тяжелый рыбный дух
Висел. И было там еще - жужжанье жирных мух.
Над траулером, пробкою - притертого бортом,
Вдруг выпала, неловкая... И черная, притом.
Я удивлялся: Боже мой! Как, ты еще жива?
Мы обреченно-схожие. - Но это все слова...
Я выпросил!.. Я выбросил - торговцу белый флаг! -
В себе я это выносил, что встреча наша - знак!
Там, в океане, - черная, как точка, - ты плыла.
В закате запеченая, вся золотой была.
Как вкопанный, картиною я был заворожен.
И жизнь казалась длинною...Ведь я тебя нашел!
- Нет, наша встреча странная! - подумал просто так. -
Негаданно-нежданная... И, кажется, - пустяк.
Я ухожу.. Смещаешься... теряя речи дар.
Но выпасть не решаешься - на скользкий тротуар.

Александр Каминский

...И когда добреду до порога...

...И, когда добреду до порога,
За которым - чернильная тьма,
Я застыну, помедлив немного
Перед тем, как растаю сама...

Удивляясь, подобно ребёнку,
Я поверить никак не смогу,
Будто финишной ниточкой тонкой
Остановят меня на бегу...

Но ведь я ничего не успела...
Не смогла... не сумела понять...
Не спеши, моё грешное тело,
Ведь душа не устала летать!

И тогда на пороге прозренья,
В полушаге от истин земных
Для души попрошу воплощенья
Строчкой трепетной в чей-нибудь стих.

(Татьяна Капутина)

с нами Бог...

мы все стоим на солнечном пути,
единые,с красивыми словами,
но жизнь прожить-не поле перейти,
а Бог, как был и остаётся с нами...

в дороге той задумчивости след,
и тайна с целомудренной печатью.
вопросов много,но один ответ,
и он подписан Божьей благодатью...

и сердце у возвышенной души,
озвученной святыми голосами,
забьётся до невиданных вершин,
а Бог, как был и остаётся с Нами...

(Трофимов Николай)

Без…
Рукавицею на пол упала беспомощно нежность…
Беззащитно- беспарной лежит на немытом полу,
Бессловесно безумной надеждой пока еще тешась,
Что потерю заметят, наклонятся и подберут…
Под…
Подберите ее – ну и пусть не составит вам пару,
Подберите ее – растоптать и испачкать нельзя!
Подберите ее – ни к чему не обяжет вас, даром.
Мир наполнен потерями глупых беспечных раззяв…
От…
Отряхните ее, положите, ненужную, в сумку.
Не утянет вам рук, она легче, чем пух тополей…
Она помнит еще чью-то близкую теплую руку,
Она грела ее, и еще пригодилась бы ей…
Но…
Но лежит на полу, цвет и форму так быстро теряя…
Как не совестно вам наступать?! Отодвиньте башмак!
Пусть хозяин ее навсегда на метро уезжает,
Не заметив потери… Он новую купит… Дурак.

Галина Мальцева

Даже если ты меня похоронишь
В этой медленной вечности, в тонкой струе песка,
все равно мне хочется петь на твоей ладони,
свесив ноги куда-нибудь в теплые облака.

Даже если гордость в испуге скорчится,
Прикрывая пролежни этими облаками,
Все равно мне хочется, слышишь, хочется,
Чтобы ты оставил меня на память.

Мария Хамзина