Алена Березовская

Очень простые стихи,
но очень сложные чувства


О виртуальности

Безмолвные строки,
но смысла в них много...
Смешные улыбки : – )
скрывают тревогу...
Боязнь удержать
то, что мы и не держим...
Боязнь потерять
это чувство надежды...
И странный порыв
наши души пугает,
а тело горит
и объятий желает...
Но прячется вздох...
Вместо слов только точки...
Разговор – без конца,
Но кончаются строчки...
*********

Роберт Рождественский

* * *

Не убий!—
в полумраке
грошовые свечи горят...
Из глубин
возникают слова
и становятся в ряд.
Если боль
и набухли кровавые кисти рябин,
если бой,—
кто услышит твое:
«Не убий..»?
Мы слышны
только самым ближайшим
друзьям и врагам.
Мы смешны,
если вечность
пытаемся бросить к ногам.
Есть предел
у цветка,
у зари
и у сердца в груди.
Мир людей.
И над каждым библейское:
«Не укради!..»
Мир
дрожит,
будто он искупался
в январской воде...
Надо
жить!
У последней черты.
На последней черте.
Думать всласть.
Колесить, как товарный вагон
И не красть.
Разве что —
У богов.
Огонь.
*******

Е. Ярошевская

* * *
Я ваш ангел-хранитель с кофейною чашкою в пальцах,
Я – смотритель всех утренних снов с бутербродом в руке,
Я секундная стрелка подъёма, я с тактом, как в танцах.
Не божись, не боись девы с нимбом в короткой тоге.
Вы такой! Нету слов, но остались, как прежде, вопросы,
Ваша память вполне сотрясение ветра в мозгах,
Вас ведь надо чуть-чуть по чуть-чуть, вымеряя, как дозы…
Избегаю домашних неврозов я с чашкой в руках.
**********

Балаева Ольга

* * *
Друг познается в беде.
Если случилось горе,
Друга ты ищешь везде.
Друг познается в споре.

Друг познается в споре:
Он уважает твои
Кредо и априори.
Друг познается в любви.

Друг познается в любви,
С другом - вы любите вместе,
С другом - вы пара лавин.
Друг познается в чести.

Друг познается в чести:
Душу чтоб тронуть твою,
Он не прибегнет к лести.
Друг познается в бою.

Друг познается в бою,
Он защитит тебя страстно.
(Честное слово даю!)
Друг познается в счастье.

Друг познается в счастье,
В радости, - как нигде...
Ну и, конечно, знайте:
Друг познается в беде.

Представь себе - с повинной я пришел
не в первый раз в дороге нашей длинной.
Тебе и мне опять нехорошо,
и я опять пришел к тебе с повинной.

Не виноват ни в чем, и потому
пришел склониться искренно и низко.
Что не дано холодному уму,
то сердцу натерпевшемуся близко.

Ты не права, но ясно мне одно -
ты ни при чем, виновны третьи лица.
Тебе неправой право быть дано,
ты женщина, и всё тебе простится.

Ведь не придет на ум - винить природу
в непостоянстве красок небосвода.

1960

А. Дольский

(венок сонетов)

Я удивлен, испуган, рад,
Поняв, на что же я решился.
Хоть я работы не страшился,
Но рассадить цветущий сад
И населить его пленер
Не как трагический Бодлер
Цветами страшной красоты,
Но простоты и доброты -
Задача риска и потерь
Не для разинь, не для тетерь,
Но мой веселый ровный нрав
Помочь мне должен все равно.
Так тишину любил я, но
Молчать навек лишился прав.

Молчать на век лишился прав
Лишь тот, кто в шорохе дубрав
Услышал духовой оркестр.
И пасмурный пейзаж окрест
Способен в молоточки струн
Перевести, как танец струй
Дождя в строфах былин и рун
Спешащих к бою и костру,
Который искры окунуть
Спешит, как в звезды Млечный путь.
Там, где астральная казна
И от космического дна
Поэт восходит как луна
Всю мощь гармоний осознав.

Всю мощь гармоний осознав,
Я стал искать созвучий стройных,
В обычных рифмах жить достойных,
И подчинил свой легкий нрав
Стиха жестокой дисциплине.
Певец, резвящийся в малине
Формальных поисков пустых,
(Я тоже не чурался их)
Напоминает мне Нарцисса.
По мне, пусть череп будет лысым,
Но голова вмещает клад.
Хоть, правда, славно забавляться
И бескорыстно удивляться
Звучаньем фраз на разный лад.

Звучаньем фраз на разный лад
Заведовал Валерий Брюсов,
Поэт изысканного вкуса,
Постигший школы все подряд.
Культуры многих поколений
Поэт и властелин, и пленник.
И в суматохе тех боев
Расстрелян будет Гумелев,
А Мережковкого талант
И Зины эротичной банты
Раздавит Блок души горой.
Крестьянин и грузин - гиганты,
Придут как новые атланты,
Я забавлялся их игрой.

Я забавлялся их игрой
И мучался великой болью,
Когда в угаре алкогольном,
Или с зияющей дырой
В башке, вместившей сто вселенных
И тыщи образов нетленных
Они лежали, расплатясь
За ту достойную их власть
Над миллионами сограждан,
Который не один возжаждал,
Но лишь политик и герой
Имеют до сих пор на свете.
И он умел бывать поэтом,
Слова соединив порой.

Слова соединив порой
Не очень ловко, но кондово,
Народ умеет в песнях новых
Забот и мыслей целый рой
Под балалайку и гармошку,
Под деревянный клекот ложки,
С гитарой, под хмельком немножко
Так просто высказать и спеть,
Что и поэту не посметь.
Поэтов наших славных стаю
С понятьем публика листает,
И если много закавык,
То не дойдет до сердца в миг
Поэтов искренний язык.

Поэтов искренний язык
Тогда найдет к сердцам дорогу,
Когда в стихах не так уж много
Идей, рассчитанных на крик.
И рифмы легки и гуманны,
И мысли светлы, не туманны,
И настроенья не дурманны,
И, кроме грусти, юмор есть.
Да не сочтет поэт за честь
Загнуть, лишь бы необычайно,
Пусть смел поэт, да неприлично
Коверкать стройный наш язык,
Чтоб зазвучал он словно клик
Полуневнятный, полуптичий.

Полуневнятный, полуптичий
Рапсодий изощренных гамм
В конце концов полезен нам.
Поможет он понять различье
Между мятущемся поэтом
И хитрым деловым клевретом,
Который и за простотой
Всегда пленительно пустой.
Сегодня общества подпорки
Ушли в сознанья глубину,
И революция подкорки
Уж захватила всю страну.
Достоинства различных книг
Читатель различать привык.

С трудом я различать привык
Где искренность, а где продажа,
Где шум на грани эпотажа,
А где сердечных дел дневник.
И за иной журнал солидный
Частенько было мне обидно,
Зачем печатать стих натужный,
Когда молчать поэту нужно,
Пока еще не накопил
Любви познаний, мысли, сил.
Но из таланта деспотично
Он выжимал последний сок,
И надрывал свой голосок
В потоке песен хаотичном.

В потоке песен хаотичном
Я различал всегда одну,
Как лупоглазую луну
На небе глупо - поэтичном.
Она не двигалась вперед,
А лишь меняла платье ритма,
Ее поблекшая палитра
За сердце вовсе не берет.
Она и мыслей не заденет.
Когда культура стоит денег -
Она рассчитана на вал.
И я, вкусив земные боли,
Себя к писанью не неволя,
Своих стихов не продавал.

Своих стихов не продавал
Любой, кого они не кормят.
Но если песни бьются в горле,
То круг друзей для них не мал.
Друзья! Так будьте вы жестоки,
Не пойте лживых песен строки,
Пустые общие мотивы.
Не верьте чересчур счастливым
Красивым песенным балетам
И злопыхательским куплетам.
Из русской песни карнавал
Пожалуй, никогда не выйдет.
Любой, кто это ясно видит,
Своих друзей не предавал.

Своих друзей не предавал
Печальный рыцарь Дон-Кихот.
А Гамлет? Гамлет вечно лжет.
Покой - душевный идеал
Он маскирует, эгоист.
В речах поэт - эквилибрист
Он знает, в чем его броня:
В нем каждый узнает себя.
За нерешительность браня
И обывателя ценя
По свету ходишь утомленный
Ты, Гамлет, осужден живи
Без ненависти и любви,
И жажды славы утоленной.

И жажды славы утоленной,
И утонченной жизни благ
Совсем не нужно для бродяг,
Живущих на земле зеленой.
От распевающих ослов
У многих уши уцелели,
Нельзя сказать и пары слов
Поэту без великой цели.
Да, в каждой песне есть закон,
Но он поэту не знаком,
Он ясен только покоренный.
Не стоит это повторять,
Но рад часы и дни терять
Я ради рифмы изощренной.
Магистрал.

Я ради рифмы изощренной
И жажды славы утоленной
Своих друзей не предавал,
Своих стихов не продавал.
В потоке песен хаотичном
С трудом я различать привык
Полуневнятный, полуптичий
Поэтов искренний язык.
Слова соединив порой
Я забавлялся их игрой,
Звучаньем фраз на разный лад,
И мощь гармоний осознав
Молчать навек лишился прав.
Был удивлен, испуган, рад.

Александр Дольский

Сквозь какой-то там тыщу-лохматый год,
Протоптав тропинку в судьбе,
Полосатый, как тигр, Корабельный Кот
Научился сниться тебе.
И ползли по норам ночные крысы твоих невзгод,
Когда в лунный луч выходил Корабельный Кот.

Он входил в твой сон, разгоняя страх,
Принося уют и покой,
И блестела соль на его усах,
И искрился мех под рукой.
И небесный вагон разгружал восход, и уходил пустым,
Начинался день — улыбался кот и таял как дым.

И, казалось, вот он в толпе идет
И на нем в полоску пальто,
И о том, что он — Корабельный Кот -
Здесь никто не знает, никто.
Не видать лагун голубых в вертикалях его зрачков:
Он молчит потому, что нынче в мире расклад таков.

Если ты крутой — то полный вперед -
В руки флаг и в справку печать.
Ну, а если ты — Корабельный Кот,
То об этом лучше молчать:
Это твой меч, это твой щит и твоя стезя…
От того-то Кот и молчит, что об этом всуе нельзя.

А пока над форпостом бузят ветра,
Выдирают паклю из стен,
Минус сорок пять на дворе с утра,
Флюгерок замерз на шесте.
Ну, а Кот возвращается на корабль провиант от крыс охранять,
Чтоб, когда настанет пора — присниться опять.

Олег Медведев

Давай устроим распродажу зим,
Все с молотка: простуду и метели,
Колючий шарф. Зевая на постели,
Сыграем с солнцем в жмурки. Соблазним

Безусый март ажурностью чулок,
Скользящих по витринам томных улиц.
Трамваи и весна давно проснулись,
А мы еще понежимся часок.

Еще чуть-чуть соскучимся по ним,
И талый воздух, кофе, разговоры
Вдруг обернутся в бархатные шторы –
Да ну их, шторы тоже продадим.

И знаешь что, уедем просто вдаль,
Купив с собой по груше и билету,
Чтоб на сезонной распродаже лето
Нам уступил вернувшийся январь.

Gela

I. Что, мой дружок, ты не веришь в сказку? Тёмные ищешь в палитре краски? И отучить тебя - труд напрасный? Я постараюсь, по мере сил. Не вырывайся - остынь, довольно, не заставляй меня делать больно, тут не бывает путей окольных – без толку слёзно скулить, просить. Нет компромиссному «либо-либо», если ва-банк, то с большим калибром, ты ещё будешь кричать «спасибо» в час, когда гаснет финальный титр. Не уверяй, что уже всё понял, не притворяйся глупышкой-пони, крошки от булки слизнув с ладони. Поздно, и…
Домик уже летит.

II. Был ты, положим, всю жизнь железным, бил топором тех, кто в душу лезли, щурил глаза от слепящих лезвий мнимых кинжалов войны с собой, скальпы снимая с друзей-подружек, нет, не буквально - намного хуже: только пригрел их – «Прощай, не нужен!», скалясь злорадно, и снова в бой: лавою боль извергать из жерла, не замечая, ступать по жертвам, лишь отмахнувшись ленивым жестом - «Новый заряд, зажигай фитиль!». Вот, каково это – жить без сердца жертвой кошмарнейших вивисекций, личный лелея в груди освенцим. Знаешь, а…
Домик уже летит.

III. С детства подобен на вид страшиле, рот растянув до ушей и шире, - ты дурачком на шесте пришпилен: тучен, тряпичен, безволен, слаб. Ум не нашёл – подошла солома, вроде язык есть, но будто сломан: чтоб ни сказал – не понять ни слова. Прочим нелепостям нет числа. Годы идут и сползают в Лету, как надоело тебе всё это. Жизнь - пережёванная галета, плохо влияет на аппетит. Так и висишь вороньём исклёван. Эх ты, слизняк, размазня, кулёма! Верь мне, что эти проблемы плёвы. Главное…
Домик уже летит.

IV. Может и лев ты, но встретив тигра, мышкой становишься робкой, тихой - серенькой тенью, смешной трусихой, вечно жующей какой-то злак…
Или ты - Гудвин, столь мэр маститый…
Нет, не заела моя пластинка! Домик Гингему прибьет, Бастинду… и уничтожит обитель зла. Надо лишь в это всецело верить, ждать, не сдаваться ни в коей мере, дом прилетит к нам и хлопнет дверью. Сбудется точно, как ни крути. Явится сказка (ей имя – Элли), нежно пронзит всем сердца апрелем. Всё-таки, ах, ну какая прелесть - чувствовать…
Домик уже летит.

Саша Семыкин

пой мне, Солнце, тут же кругом тоска, беспробудные будни действуют мне на нервы, как в замедленной съемке - прищур, кивок, оскал. соответствую - днем вот играю стерву, к вечеру плавлюсь, стекая к твоим ногам /воображаемым, правда. беру и помню/,
помню по-шрамово, истово, по слогам.
и прячу лицо пылающее в ладони.
пой же мне, Солнце. стала бы я просить, имя твое ласкать, распевать, бояться - латать через боль связующую нас нить, любить тебя в горе, в море, в потоке танца? стала бы я - лихорадит. прости. не в счет. - из небытия возвращаться /бери на память/.
вечность назад - этот дом, поцелуев мед. вспышка. губами в плечи. большое пламя.

спой же мне, Солнце.
замаялась, дом, дела, август пришел, а я вспомнила и застыла.
я же нас выносила, выждала, родила, за порог проводила, как мать провожает сына...

...но нет ничего - прищур, кивок, оскал, кофе остыл, веревка в ладони вьется.
плесни еще грусти и нежности в мой бокал.
пой же мне.
пой мне,
Солнце.


© Даша Сонина

Когда я окончательно устану,
когда я окончательно опомнюсь –
я встану и уеду всем составом
куда-нибудь на севернейший полюс,
где ледяные древние просторы,
бесчеловечно холодно и люто
и нет хороших мальчиков, которых
беречь я не умею абсолютно.

А может быть, я сделаюсь монашкой;
займусь простыми, честными трудами,
заброшу идиотские замашки,
положенные благородной даме,
и стану далека душой и телом
от этих терпеливых и красивых,
и любящих меня – как я хотела,
и это-то всего невыносимей.

Под небом цвета выцветшей извёстки,
как сонные туристы едут к морю,
уеду я в посёлок Белоозёрский
и стану петь в церковном местном хоре,
и жить одна, – не стану вить я гнёзда,
и это никому не выйдет боком.
Я буду петь.

И небо содрогнётся,
когда направлю я любовь
на Бога.

Екатерина Михайлова

попробуй съесть хоть одно яблоко
без вот этого своего вздоха
о современном обществе, больном наглухо,
о себе, у которого всё так плохо;

не думая, с этого ли ракурса
вы бы с ним выгоднее смотрелись,
не решая, всё ли тебе в нём нравится -
оно прелесть.

побудь с яблоком, с его зёрнами,
жемчужной мякотью, алым боком, -
а не дискутируя с иллюзорными
оппонентами о глубоком.

ну, как тебе естся? что тебе чувствуется?
как проходит минута твоей свободы?
как тебе прямое, без доли искусственности,
высказывание природы?

здорово тут, да? продравшись через преграды все,
видишь, сколько теряешь, живя в уме лишь.
да и какой тебе может даться любви и радости,
когда ты и яблока не умеешь.

Вера Полозкова

..как близко небо – дотянись руками и облака погладь по белым спинам…Я больше не воюю с ветряками – не то, чтоб стал я менее наивным, попробуй их найди, чтобы сразиться – да что там ветряки! простая лошадь – и та в диковинку, не то, что конный рыцарь.. признаться стыдно – давеча на площадь я вышел и сомлел от суматохи и громкой музыки, и гогота подонков... я не хотел бы отзываться плохо о людях..но прошёл сторонкой…
Нет, Панса, я домой.. Что – Дульсинея? Навязчива, жужжит подобно мухе, я рядом с ней тоскую.. и синею – как труп самоубийцы.. я не в духе? Да чёрта с два! Я вырвался, я счастлив, я буду гладить каждую травинку, а ночью – сена клок мне бросишь в ясли: вот лучшая кровать! Нам не в новинку и без таких роскошеств обходиться. Смотри , смотри, как дали необъятны, как высоко парит большая птица…
А это злой волшебник – Элеватор?

Галина Самойлова

Я надену на шею лунный камень в форме кошачьего когтя
и влезу в старые джинсы, к которым пришит колокольчик.
Мне досталась такая странная доля - все слишком помнить.
И ты позволяешь мне это, но намекаешь, что лучше - молча.
Кант был не прав в построеньи высокомудрых теорий
относительно смысла жизни и прочих животрепещущих фишек.
Говорили ж ему за завтраком… Тот, кто пытается выпить море,
при распределении благ неизбежно окажется лишним.
А что скажешь ты, нестареющий строгий Учитель,
иногда приходящий к нам в довольно нелепом виде,
становящийся невольным катализатором всех событий,
говорящий на всех языках, включая вульгарный идиш?
Так что ты мне скажешь? Да ни хрена ты не скажешь...
В лучшем случае, сделаешь ручкой и загадочно улыбнешься.
Слишком мало путей, по которым можно пройти без фальши,
на которых не проверяют паспорт и не требуют подорожной.
Уведите отсюда счастливца, приговоренного к высшей мере.
Путешествие по радужным оболочкам закончилось боем с тенью.
И только в чьих-то глазах - магнитно-изменчиво-серых -
нахожу свою настоящую смерть, приют и успокоенье.

Stray Cat